— Фрайди, насколько я понимаю, ты собираешься соскочить на одном из причальных ботов. Но двери у них всегда на замке, поверь мне. Я это точно знаю.
— На замке. Но тебе не стоит об этом волноваться, Тил.
— Ладно. Это — твои трудности. Я могу прикрыть тебя, когда ты слиняешь, но… Что я скажу капитану, когда все выяснится?
— Значит, капитан знает. Я так и думала.
— Он знает. Но приказы мы получаем от штурмана.
— Разумно. Тогда что ты скажешь, если мы устроим так, что ты будешь оглушена и связана, и ты скажешь, что я напала на тебя. Сама я, конечно, не смогу это сделать, но думаю, кое-кто мне поможет.
— Это сильно укрепит мое алиби, но кто же эта добрая душа?
— Помнишь нашу первую ночь на звездолете? Я вернулась поздно и не одна. Ты еще подала нам чай с пирожками.
— Доктор Мэдсен? Ты на него рассчитываешь? И ты думаешь?..
— Думаю, да. С твоей, конечно, помощью. Той ночью, он, кажется, был очень не прочь.
Она усмехнулась:
— Той ночью у него здорово слюни текли и язык аж волочился по полу.
— Правильно. И волочится до сих пор. Завтра я заболею. Он придет навестить меня — как врач. Ты, как обычно, будешь здесь. Мы погасим свет в спальне и… Если доктор Джерри еще не остыл ко мне (а я уверена, что нет), он примет мое предложение, а после того, как примет, сделает все, что нужно. Ну, как? Простенько и со вкусом, а?
Тилли задумалась и покачала головой.
— Нет, — сказала она.
— Нет?
— Давай сделаем все действительно простенько. Никого больше посвящать не надо. Вообще никого — и связывать меня тоже не надо, это лишь вызовет подозрения. Вот мой план: незадолго до того, как боты отчалят, ты решаешь, что уже выздоровела. Ты встаешь, одеваешься и выходишь из каюты, не говоря мне, куда идешь — я всего лишь жалкая служанка и ты никогда ничего мне не докладываешь. Может, ты решила все же отправиться на экскурсии… Я не в курсе и, как бы там ни было, это не имеет значения — я не обязана бегать за тобой по всему звездолету, мое дело — не спускать с тебя глаз в каюте. По-моему, Пит тоже не обязан таскаться за тобой по кораблю. Если тебе удастся соскочить с корабля, единственный, кто получит взбучку, это капитан. Лично я по этому поводу плакать не стану.
— Тилли, кажется, ты права. Я полагала, что тебе понадобится алиби… Но, пожалуй, ты прекрасно обойдешься и без него.
Она подняла на меня глаза и улыбнулась.
— Я вовсе не хочу удержать тебя от развлечений с доктором Мэдсеном. Затащи его в койку, если хочешь, и утешайся на здоровье. В мои обязанности входило — не подпускать мужиков близко к твоей постели… Ты, наверно, и сама это знаешь…
— Догадалась, — сухо бросила я.
— Но теперь, раз уж я перешла на другую сторону, это вовсе не обязательно… Неожиданно она засмеялась. — А может, мне себя предложить доктору Мэдсену в качестве приманки? Он зайдет навестить пациентку на следующее утро, я скажу ему, что тебе лучше и что ты пошла в сауну, или… Как, по-твоему?
— Предлагай ему только то, что рассчитываешь дать, — посоветовала я. — Он не тот парень, которого можно динамить.
— Если уж я обещаю, то довожу дело до конца, — кивнула она и встала. — Итак, вроде бы, все?
— Все, кроме одного, — вставая с кресла, сказала я, — сколько я должна тебе?
— Я думала об этом… Слушай, Мардж, ты лучше меня знаешь свои возможности, поэтому… я оставляю это на твое усмотрение.
— Но ты не сказала мне, сколько тебе заплатят те.
— Потому что я сама не знаю. Мой хозяин мне не докладывал.
— Ты чья-то? — Я очень расстроилась. Как и любой ИЧ на моем месте.
— Не совсем. Я была продана на двадцать лет. Осталось еще тринадцать, а потом — я свободна.
— Но… О, Господи, Тилли, давай тогда соскочим с корабля вместе!
Она положила мне руку на плечо и, заглянув в глаза, сказала:
— Не переживай. Ты заставила меня подумать об этом как следует. И это — главная причина, по которой я не хочу оставаться связанной. Мардж, меня-то ведь никто не станет держать взаперти на корабле. И, разумеется, я могу отправиться на любую экскурсию, когда пожелаю, если смогу заплатить за это… А я смогу. Так что, может быть, мы увидимся внизу?
— Да! — воскликнула я и поцеловала ее.
Резким движением она привлекла меня к себе и наш поцелуй затянулся. Она застонала, и я почувствовала ее руку у себя под халатом…
Когда я оторвалась от ее губ, я посмотрела ей прямо в глаза и спросила:
— Значит, вот в чем дело, Тил?
— Да! Да-а-а! С того первого дня, когда… А, черт, когда я впервые выкупала тебя…
* * *
Этим вечером мигранты, покидающие звездолет на Ботани-Бей, устраивали представление для пассажиров первого класса в большой гостиной. Капитан объяснил мне, что это — своего рода традиция и что пассажиры первого класса обычно делают благотворительные взносы в помощь колонистам, но это не носит принудительный характер. По традиции он сам тоже присутствовал там, и я, сидя рядом с ним, не упустила случая пожаловаться на недомогание. Я добавила, что, возможно, мне придется отказаться от экскурсий на Ботани, что, конечно, очень обидит.
Он сказал, что если я себя недостаточно хорошо чувствую, мне, несомненно, следует воздержаться от полета на поверхность чужой планеты, но… Не стоит переживать, Ботани-Бей — не лучшее местечко во вселенной, остальная часть путешествия намного интереснее, так что будь паинькой и не заставляй меня запирать твою каюту на замок.
Я сказала, что, если меня будет мутить как сейчас, запирать каюту не придется — полет на Аванпост был кошмарным, меня выворачивало всю дорогу и больше я такого не вынесу. Чтобы наглядно подтвердить свои слова, я почти не притронулась к ужину.
Представление получилось вполне любительским, но очень веселым — немного танцев, но в основном песенки: «Привяжи меня к кенгуру», «Вальс Матильды» и несколько других. Я бы тут же забыла все песенки, если бы не исполнитель во втором ряду, который показался мне знакомым.
Я смотрела на него и думала: Фрайди, неужели ты превратилась в потаскушку, которая даже не помнит, спала она с человеком или нет? Он напомнил мне профессора Федерико Фарнези, но он носил густую бороду, а Фредди был чисто выбрит, что, конечно, ровным счетом ничего не значило, поскольку с нашей встречи прошло достаточно времени, чтобы отпустить бороду, а почти всех мужчин рано или поздно охватывает бородомания. Но из-за этой дурацкой бороды я никак не могла определить, он это или нет. По голосу — тоже не получалось — мужчина ни разу не спел соло. Запах? Нет, на расстоянии в тридцать метров невозможно выделить и отличить его от остальных. Мне очень хотелось плюнуть на этикет, встать, подойти к нему и спросить: «Послушайте, вы — Фредди? Не с вами ли я спала прошлой весной в Окленде?» Но что, если он скажет: «Нет».
Я обыкновенная трусиха, поэтому лишь сказала капитану, что среди мигрантов, кажется, узнала своего старого приятеля из Сиднея.
— Как бы мне это выяснить? — поинтересовалась я.
В результате я заполнила короткую анкету на имя Федерико Фарнези, капитан отдал ее пилоту, пилот — своему помощнику, тот вышел и вскоре вернулся с докладом: среди мигрантов есть несколько итальянских имен, но ни одно имя (итальянское или нет) в списке и близко не похоже на «Фарнези». Я поблагодарила его, поблагодарила пилота, поблагодарила капитана и… хотела было уже попросить их проверить «Тормея» и «Перральта», но вовремя сообразила, что это — полный бред. Я ведь не видела здесь ни Бетти, ни Жанет среди пассажиров, а уж они-то никак не могли отрастить бороды. Что же касается того мужчины, то ведь я его по сути даже не видела: наклейте на любого мужика бороду — что вы увидите? Да ничего — это все равно, что закрыть лицо забралом. Да, как видно, все, что пожилые жены рассказывают про беременных баб, не сказки, а чистая правда.
32
По корабельному времени было два часа ночи. «Форвард» выпрыгнул из гиперпространства вовремя — в одиннадцать утра. Расчеты оказались настолько верными, что мы должны были выйти на стационарную орбиту вокруг Ботани-Бей в семь сорок-две — то есть на несколько часов раньше, чем предполагалось до выхода из гиперпространства. Меня это не обрадовало, потому что из-за ранней отправки причального бота пассажиры скорее всего примутся бродить по коридорам среди ночи, но… Выбора у меня не было — второй случай исключен.
Я быстренько закончила все приготовления, чмокнула на прощание Тилли, погрозила ей пальцем, чтобы она не шумела, и вышла из каюты. Мне нужно было спуститься вниз на три палубы. Дважды я прижималась к стенке, чтобы меня не заметил ночной патруль, а один раз пришлось даже нырнуть в грузовой люк, чтобы избежать встречи с каким-то подвыпившим лунатиком. Наконец я добралась до короткого коридорчика перед пассажирским ангаром, и… прямо перед собой увидела смотрящего на меня Мака-Пита-Персиваля.
